Литература Нового Царства

Статья находится в рубриках

Изображение Эхнатона и Нифертити с текстами 'Гимна Атону'

поха Среднего царства, как и предшествовавшего ему Древнего царства, закончилась смутами и вторжением азиатов в дельту Нила, где они надолго обосновались. Период упадка Египта, продолжавшийся около двух веков, окончился изгнанием из страны захватчиков, известных исторической науке под названием гиксосов. Процесс освобождения от них страны был долгим и мучительным, борьбу с иноземцами возглавляли правители Фив. Окончательно гиксосы были изгнаны фиванским фараоном Яхмосом I (первая половина XVI в. до н. э.), объединившим всю страну под своей властью и положившим начало новой, XVIII династии, первой династии Нового царства. Новое царство - период внутреннего и внешнего расцвета Египта, сопровождавшийся победоносными войнами, в результате которых Египет превратился в огромную мировую державу, простиравшуюся на юг и северо-восток далеко за пределы собственно Египта. Эту эпоху ряд историков вполне правомерно называет империей.

Как и следовало ожидать, литература этого периода еще более обширна и разнообразна, чем литература Среднего царства, к тому же памятники ее лучше сохранились. Следует подчеркнуть, что по языку литературные памятники XVIII династии примыкают к среднеегипетским - они написаны среднеегипетским языком, в то время как новоегипетский язык становится языком литературным лишь с начала XIX династии (вторая половина XIV в. до н. э.). Во всем остальном они непосредственно связаны с новой эпохой и новыми историческими веяниями. Основной характерной чертой этой эпохи было то, что Египет раз и навсегда покончил с той относительной изоляцией от внешнего мира, в которой он пребывал в предшествующие Новому царству времена. Но это был не просто выход из изоляции. «Египет, - пишет Б. А. Тураев, - сознавал себя средоточием и гегемоном Вселенной, когда он видел у себя непрерывные триумфальные шествия, вереницы пленных и процессии посольств с дарами и сокровищами всего мира». Интенсивные экономические, политические и культурные сношения со всем цивилизованным миром при сохранении положения политического и военного гегемона - вот что характерно для Египта того времени. Все это нашло отражение и в религии, и в культуре в самом широком смысле слова, и в литературе. Однако это не означает, что древние традиции были утрачены, все прежние достижения преданы забвению. Наоборот, они были с успехом использованы в новых исторических условиях, и в частности с наибольшей полнотой в литературе гимнов.

Мощная политическая централизация страны и превращение Фив в столицу мировой державы неизбежно привели к тому, что местный фиванский бог Амон занял господствующее положение в египетском пантеоне. Не вытесняя культа других древних богов, он стал как бы богом «по преимуществу», и его превосходство над другими богами подготовило возникновение монотеистических тенденций, ощущавшихся, но так и не получивших оформления в египетской религии. Правда, при Аменхотепе IV (Эхнатоне) (середина XIV в. до н. э.) произошла, как известно, знаменитая реформа египетской религии. Культ Амона был отменен, и верховным божеством был объявлен Атон, олицетворявший солнечный диск.

Атон был искусственным божеством, плодом теологических спекуляций фараона и его приближенных. Тем не менее дошедший до нас гимн Атону не является чем-то надуманным и схоластическим. Это подлинный шедевр религиозной лирики. Атон озаряет и согревает землю и все на ней живущее, он воспевается как воплощение красоты природы, как источник жизни на земле, как создатель всех стран и разных народов, говорящих на разных языках, как творец всего живого. Гимн не содержит ни мифологических отступлений, ни упоминаний других божеств. Согласно гимну, Атон - бог египтян и других народов, бог благодетельный, источник физического и духовного света:

«Ты установил ход времени, чтобы вновь и вновь рождалось сотворенное тобою, - установил зиму, чтобы охладить пашни свои […] Ты создал далекое небо, чтобы восходить на нем, чтобы видеть все, сотворенное тобой. Ты единственный, ты восходишь в образе своем, Атон живой, сияющий и блестящий, далекий и близкий! Из тебя, единого, творишь ты миллионы образов своих. Города и селения, поля и дороги и Река созерцают тебя, каждое око устремлено к тебе […]»

Один из многих фрагментов египетской 'Книги Мертвых'

Когда после смерти Эхнатона и его ближайших преемников культ Атона был полностью ликвидирован и египетский пантеон вновь возглавил древний Амон, ему были приданы тем не менее многие качества Атона, и в гимне к нему мы находим эпитеты, весьма напоминающие характеристики Атона: «владыка правды, отец богов, создатель людей, творец животных, творец плодоносных растений […] тот, кому боги воздают почитание» и т. д.

Наряду с гимнами выдающимся произведением религиозной египетской литературы эпохи Нового царства была 125-я глава так называемой «Книги мертвых». Так называлось обширное собрание заупокойных текстов самого различного содержания, предназначенных для обеспечения бессмертия уже не только царю, как «Тексты пирамид», но и любому смертному. В этом собрании 125-я глава резко выделяется из всех других своим особым содержанием: в ней описывается загробный суд Осириса над душой умершего. Принципы этого загробного правосудия таковы: душа человека, поведение и поступки которого на земле были признаны правильными и соответствующими морали, обеспечивалась вечной жизнью; душа же грешника и преступника предавалась вторичной и окончательной смерти. Таким образом, впервые в истории религии и литературы в «Книге мертвых» выражена идея загробного воздаяния в зависимости от поведения человека на земле. Здесь же перечислены грехи и преступления, которые умерший не должен был совершать. Затерянная среди множества других глав магического содержания и также содержащая ряд магических элементов 125-я глава «Книги мертвых» свидетельствует о высоких нравственных запросах египтян, хотя отчасти ее обесценивают монотонные перечисления магических приемов, цель которых - повлиять на загробных судей и заставить их во что бы то ни стало признать подсудную душу праведной.

В эпоху Нового царства некоторые мифологические сюжеты становятся сюжетами сказочных произведений, предназначенных для развлечения. Таковым, в частности, является миф об Осирисе и Исиде, а именно рассказ о конфликте между братом Осириса Сетхом и сыном Осириса Хором, оспаривавшими трон Осириса на земле, после того как Осирис умер и стал царем загробного мира. Миф об Осирисе и Исиде - центральный миф египетской религии, а Осирис начиная с эпохи Среднего царства - одно из самых любимых и почитаемых египетских божеств. Как могло случиться, что часть этого мифа превратилась в развлекательный рассказ, в котором боги лишены какого бы то ни было ореола и авторитета, где они наделены не просто недостатками, но и пороками, осуждавшимися, например, 125-й главой «Книги мертвых»?

Объяснение этого на первый взгляд странного факта заключается, по-видимому, в следующем. Уже в эпоху Среднего царства, со времени XII династии, в Абидосском храме публично исполнялись мистерии Осириса, в которых героями были боги, а исполнителями - жрецы. Для фанатиков мистерия, несомненно, представляла священное зрелище. Но для скептиков (а мы видели, что такие в Египте были) она была чем-то комическим, смешным. Сказка о Хоре и Сетхе - пародия, но пародия не на мистерию, а на теснейшим образом связанный с ней эпизод мифа об Осирисе и Исиде, повествующий о борьбе за престол бога на земле.

Конечно, не все сказки мифологического содержания были пародийными. Из фольклора проникла в письменную литературу, а затем дошла до нас в фрагментарном виде мифологическая сказка о богине Аштарте и боге моря. Оба эти божества - иноземные гости в египетском пантеоне. Очевидно, что сказка возникла в период Нового царства - время интенсивного религиозного синкретизма, приведшего к распространению египетских культов в Азии, а азиатских - в Египте.

Лист папируса, содержащий «Повесть о двух братьях»

Значительно более интересны хорошо сохранившиеся сказки немифологического содержания. Прежде всего следует упомянуть знаменитую «Сказку о двух братьях». Сказка имеет типично народную окраску: оба брата - крестьяне, земледельцы, причем младший брат, тяжко трудясь на поле и дома, добывает пропитание для старшего и его жены. В сказке идет речь о неверной жене старшего брата, безуспешно пытавшейся соблазнить младшего брата. Затем она клевещет на него своему мужу, заявив, что младший брат пытался ее обесчестить. Оскорбленный и униженный младший брат с помощью богов спасается от старшего. Он удаляется в Ливан в «долину кедров», где с ним происходят всевозможные волшебные приключения. В конце концов старший брат, обеспокоенный участью младшего, помогает ему вернуться в Египет. Вероломная жена предана смерти, и младший брат становится фараоном Египта.

«Сказка о Правде и Кривде» также повествует о двух братьях и о конфликте между ними. Знаменательно, что в этой сказке братья названы абстрактными именами: Правда и Кривда - и как бы являются антропоморфными воплощениями справедливости и несправедливости. В результате столкновения между братьями младший брат Кривда приказывает схватить старшего - Правду, ослепить его и сделать привратником своего дома. Затем он даже пытается, но безуспешно, бросить свою несчастную жертву на растерзание львам. Между тем молодой и красивый слепой понравился некоей женщине - и от их мимолетной любви родился сын. Сын узнает от матери, кто его отец, направляется к нему и выясняет, кто виновник его слепоты. В конце сказки сын с помощью богов мстит Кривде за ослепление отца.

Хотя обе эти сказки по своему содержанию не являются мифологическими, в них несомненно ощущается влияние мифа об Осирисе и Исиде: в сказке о двух братьях Осирису соответствует младший брат Бата, а старший брат Анупу - Сетху. В сказке о Правде и Кривде, наоборот, старший брат Правда напоминает Осириса, а младший Кривда - Сетха. И в той и в другой сказке несправедливо пострадавший брат в конечном счете отомщен. Таким образом, победа справедливости в обеих сказках — отражение той же победы в мифе об Осирисе и Исиде.

Совсем иного содержания «Сказка об обреченном царевиче», конец которой не сохранился, хотя замысел вполне ясен. При рождении герой сказки - царевич обречен богами на гибель от крокодила, змеи или собаки. Отец-фараон растит сына в специальном помещении под особой охраной. Но вот мальчик вырос и, поднявшись на крышу, увидел человека с собакой. Он тоже захотел обзавестись собакой, и просьба его была исполнена. Затем он на колеснице в сопровождении собаки покидает родину и направляется в страну Нахарина (часть Северной Сирии и Северной Месопотамии). У правителя этой страны была дочь, которая жила в башне высотой около тридцати шести метров. На ее руку было много претендентов из сыновей местной знати, и правитель обещал отдать ее в жены тому, кто сумеет допрыгнуть до ее окна. Никто, однако, не может этого сделать. Но вот появляется египетский царевич, и, хотя он утомлен длинным путем, ему удается добиться того, чего не сумели другие. Став мужем дочери правителя Нахарины, он рассказывает своей молодой жене, что обречен на гибель от крокодила, змеи или собаки. Бдительность жены спасает его от змеи, и жена же убеждает его убить собаку, но он отказывается. Затем царевич встречается с крокодилом и вступает с ним в разговор. На этом сказка обрывается, но, как мы уже сказали, замысел ее очевиден: в центре ее проблема рока и предопределения, занимавшая авторов многих египетских текстов.

Папирус Харрис 500, содержащий 'Сказку об обреченном царевиче'

Еще в одной, дошедшей до нас сказке - «Сказке о привидении» - повествуется о том, как верховный жрец Амона просит богов, чтобы к нему явилась душа умершего сановника, с которым он во что бы то ни стало хочет встретиться. Выясняется, что гробница этого сановника разрушилась, и душа его, лишенная жилища и заупокойных жертв, в терзаниях бродит по земле. Верховный жрец Амона приказывает разыскать гробницу, чтобы ее полностью восстановить. Конец сказки, к сожалению, не сохранился.

Следует, наконец, упомянуть и легенду о принцессе страны Бахтан, записанную много позднее эпохи Нового царства, но повествующую о событиях, якобы происшедших во времена Рамсеса II (XIII в. до н. э.). В неизвестной нам стране Бахтан заболела принцесса Бентреш, и местные врачи не могли ее вылечить. За помощью обратились в Египет. Из Египта посылают в эту страну чудотворную статую бога Хонсу, которая и излечивает больную, после чего статуя бога с почетом возвращается в Фивы.

Во всех перечисленных сказках элементы сверхъестественного и чудесного в значительной мере восходят к религиозным и мифологическим представлениям, но всякий раз они преобразованы в чисто сказочном духе.

Наряду со сказками такого типа мы находим в египетской литературе и другие, на содержании которых отразились исторические события эпохи Нового царства, эпохи войн и побед египетского оружия.

Сказка о ссоре гиксосского царя Апопи и правителя Фив Секененра переносит читателя во времена, непосредственно предшествовавшие началу XVIII династии, т. е. во времена освободительной войны египтян против гиксосов-захватчиков, и до некоторой степени исторически правдива. Гиксосский царь Апопи пребывает в своей резиденции в Аварисе, в Дельте. Номинально подчиняющийся ему правитель Южного Египта Секененра находится в Фивах. Апопи явно ищет ссоры с Секененра и посылает к нему гонца с требованием, чтобы Секененра утихомирил гиппопотамов в пруду близ Фив, мешающих своим шумом по ночам ему, царю Апопи, спокойно спать. Секененра отвечает примирительно, но одновременно созывает совет своих военачальников. На этом папирус обрывается.

Не удивительно, что многолетняя героическая эпопея освобождения Египта породила подобного рода сказания. Небезынтересно отметить, что мумия Секененра найдена и исследована: Секененра погиб от тяжелых ран, полученных им, может быть, в схватке с гиксосами. Следует добавить, что сохранился и исторический текст, датируемый XVI в. до н. э. и относящийся ко времени описанных в тексте событий: в нем повествуется о войне, возглавляемой Камосом, правителем Фив, против гиксосов.

Еще в одной сказке говорится о времени великого завоевателя XVIII династии фараона Тутмоса III (первая половина XV в. до н. э.). Сюжетом этой сказки является взятие города Юпы, местонахождение которого точно неизвестно (большинство исследователей помещают его близ Дамаска, некоторые - на месте современной Яффы). Это была грозная, неприступная крепость, которую долго осаждали египетские войска. Командовал ими полководец Джхути, личность историческая: золотая чаша с его именем, подаренная ему самим Тутмосом III, хранится в Лувре, а его кинжал - в Дармштадте. Поскольку Джхути не мог взять крепость силой, он прибегает к хитрости: приглашает к себе в лагерь для мирных переговоров правителя Юпы и вероломно убивает его. Затем он посылает жителям осажденного города, ничего не знавшим о гибели своего правителя, дары в огромных кувшинах, которые несли невооруженные слуги Джхути. В кувшинах же были спрятаны его воины. Когда они проникли в осажденный город, то вылезли из кувшинов, напали на горожан и открыли ворота города египетским войскам. Так была, согласно сказке, взята Юпа. Подобного рода способ проникновения во вражеский город напоминает известный эпизод Троянской войны («Троянский конь»), подробно рассказанный Вергилием в «Энеиде», а также перекликается со сказкой об Али-Бабе и сорока разбойниках из «Тысячи и одной ночи» и некоторыми иными сказаниями в восточных литературах. Попутно следует упомянуть еще об одном тексте, отражающем события той же эпохи, но тексте другого рода - гимне, в котором сам верховный бог Амон - Ра обращается к фараону Тутмосу III и воспевает его воинскую доблесть и победы, одержанные над врагами благодаря помощи Амона - Ра.

'Анналы' фараона Тутмоса III на стене храма в Карнаке

Наряду со сказочными повествованиями о победах египетского оружия мы располагаем также рядом исторических надписей царей и вельмож, в которых фантастический элемент отсутствует и описания событий близки к исторической действительности. Некоторые из этих надписей вполне могут считаться художественными произведениями.

В первую очередь к таковым относятся так называемые «Анналы» великого завоевателя-фараона Тутмоса III, начертанные на стенах Карнакского храма Амона в Фивах. «Анналы» являются извлечениями из полного текста летописи того времени, составленной писцом Чанини, сопровождавшим Тутмоса III в его походах. Полная летопись хранилась в архиве храма, и авторство Чанини - редкий случай в истории египетской литературы - установлено благодаря тому, что найдена его гробница и в ней - тексты, которые прямо называют его творцом летописи. Своими худжественными достоинствами выделяется в «Анналах» запись 23 года царствования Тутмоса III, где говорится о взятии вражеского города Мегиддо.

Своего рода историческими мемуарами являются также многие надписи вельмож, например Яхмоса из Эль-Каба, придворного фараона Яхмоса I, описывающая изгнание гиксосов из Египта; надпись другого Яхмоса, соратника того же фараона, и др.

Особо следует упомянуть так называемую «Поэму Пентаура», содержащую описание знаменитой кадешской битвы между Рамсесом II и хеттами, происходившей в начале XIII в. до н. э. В «Поэме Пентаура» воспевается доблесть фараона и излагается множество интересных исторических фактов. Герой поэмы - сам Рамсес II. Он окружен бесчисленными врагами и находится в смертельной опасности. Царь обращается с молитвой к своему «отцу» - богу Амону. И вот Амон откликается на зов царя, ободряет его, вливает в его душу мужество, и тогда Рамсес II, чувствуя поддержку божественного отца, с необычайной отвагой и силой набрасывается на врагов, которые в ужасе бегут перед этим грозным и непобедимым воином.

Рассказ ведется в первом лице от имени Рамсеса II. По существу, перед нами эпос царствования Рамсеса II, одного из самых интересных и ярких царствований в истории Египта. Варианты текста поэмы в сопровождении иллюстрированных изображений воспроизведены в храмах Луксора, Рамессеума, Абу-Симбела и т. д.; иначе говоря, «Поэма» была рассчитана на воздействие на массы и ее создание было, по-видимому, инспирировано самим Рамсесом II. Пентаур был только ее переписчиком, автором же - неизвестный нам писец. «Поэма Пентаура», так же как и некоторые произведения эпохи Среднего царства, была написана с определенной политической целью - воспеть фараона Рамсеса II как героя, как спасителя страны и народа от грозного врага - хеттов. Когда же между Рамсесом II и хеттским царем Хаттусилисом II был заключен «вечный» мир и для укрепления договора Рамсес II женился на дочери хеттского царя, прибывшей в Египет, это событие, в свою очередь, было описано в особом тексте.

Многолетние войны, которые вел Рамсес II, побудили его перенести свою резиденцию в Восточную Дельту, в город, ранее бывший опорой гиксосов, Аварис. Рамсес II придал ему великолепный вид, город стал называться Пер-Рамсесом, т. е. Домом Рамсеса, и его поэтическому и восторженному описанию посвящены две надписи.

Нельзя не упомянуть еще один очень интересный в литературном и в историческом отношении памятник, дошедший до нас от сына и преемника Рамсеса II - фараона Меренптаха, - так называемую «Стелу Израиля» (здесь единственный раз в египетской письменности упоминается имя Израиль). «Стела Израиля» прославляет победу фараона над ливийскими полчищами, напавшими на Египет.

Своей жизненной достоверностью, искренностью и лиризмом в литературе Нового царства выделяется так называемое «Путешествие Ун-Амона», знаменитый рассказ египтянина Ун-Амона о его путешествии в Библ, дошедший до нас в единственном экземпляре, хранящемся в Государственном музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в Москве. Автором его был, несомненно, сам Ун-Амон, непринужденно рассказывающий о себе и о своих странствиях. Рассказ содержит ряд интереснейших сведений о тех странах, которые посетил Ун-Амон, об их отношении к Египту, о политическом положении в самом Египте и т. д. Можно быть уверенным в том, что рассказ о путешествии Ун-Амона является литературным переложением его подлинного отчета, а вероятно, и просто копией этого отчета. По достоверности и художественным достоинствам путешествие Ун-Амона можно сравнить с «Рассказом Синухе».

Рельеф с изображением битвы возле Кадеша, описанной в 'Поэме Пентаура'

В период Нового царства продолжает широко развиваться и дидактическая литература. До нас дошло множество фрагментов различных поучений, авторы которых нам известны только из их текста. Почти полностью сохранилось два поучения: одно составлено Ани, другое - Аменемопе. Оба они по древней традиции написаны авторами-писцами для своих сыновей. Оба, как и «Поучение Птаххотепа», бессистемны, в них без всякого порядка перемешаны самые разнообразные наставления. Но этический уровень поучений эпохи Нового царства в целом значительно выше древних (в обоих поучениях, в частности, фигурирует безымянный «бог» вообще). В то же время в них множество наставлений чисто утилитарного характера: профессия писца самая выгодная и привилегированная, молодому человеку лучше всего стать писцом и т. д.

Наряду с традиционными жанрами впервые в истории египетской литературы мы сталкиваемся в эпоху Нового царства с новым жанром - любовной лирикой. Трудно сомневаться в том, что любовные стихи существовали задолго до того, как они были записаны. Самый факт их записи в эпоху Нового царства объясняется повышением культурного уровня писцов, а также увеличением их численности. Из этой среды появлялось все больше и больше лиц, интересовавшихся народным творчеством, в том числе любовными песнями. «Любовная лирика, - пишет Б. А. Тураев- — все-таки нашла себе обрабатывателей среди „ученых“ … которые не брезгали и продуктами народного творчества в его чистом виде». Среди дошедших до нас произведений этого рода можно различить два типа стихов: изысканно обработанные, так сказать «салонные», и более простые, близкие по стилю к народному творчеству.

К «салонным», например, относятся стихи, в которых о любви героя и героини рассказывают деревья сада.

Вечнозеленый гранатник вспоминает:

Под моим шатром чета влюбленных,
Умащенных маслом и бальзамом,
От вина и браги охмелев,
В знойный день приют себе находит…

Смоковница жалуется:

Сами, наслаждаясь опьяненьем,
Мне вина не жертвуют ни капли.
Из мехов прохладною водою
Тела моего не наполняют…

Маленький сикомор сочувствует влюбленным:

Обыкновение у них -
Уединяться под сенью моей.
Что видел - то видел… Но я не болтлив
И не обмолвлюсь об этом ни словом.

                                                                         (Перевод В. Потаповой)

Иные стихотворения более непосредственны: влюбленный желает превратиться в кольцо на пальце своей возлюбленной, стать хоть на месяц стиралыциком, чтобы «платья ее отмывать от бальзама и мирры душистой», многократно описываются свидания влюбленных, преодолевающих любые препятствия на пути друг к другу:

Сестра - на другом берегу.
Преграждая дорогу любви,
Протекает река между нами.
На припеке лежит крокодил.

Вброд я иду по волнам,
Пересекая теченье.
Храбрости сердце полно.
Тверди подобна река.

Любовь укрепляет меня,
Как от воды заклинанье,
Пропетое девой.
Я вижу ее приближенье - и руки простер.

Сердце взыграло,
Как бы имея вечность в запасе.
Царица моя, подойди, -
Не медли вдали от меня!

                                                                        (Перевод В. Потаповой)

Источники
  • Виппер Ю.Б. и др. История всемирной литературы в 9 томах. Том 1. 1983-1994, М.: Наука

Алфавитный указатель